Русский поэт-самоучка Иван Суриков
- Подробности
- Категория: Русская поэзия XIX века
- Опубликовано 17.08.2020 12:42
- Просмотров: 296
Задушевную песню «Рябина» часто исполняют в семейном кругу и не задумываются о том, что это не народные слова, у песни есть автор – Иван Суриков.
И. Суриков «Рябина» («Что шумишь, качаясь...»)
– Что шумишь, качаясь, 
Тонкая рябина,
Низко наклоняясь
Головою к тыну?
– С ветром речь веду я
О своей невзгоде,
Что одна расту я
В этом огороде.
Грустно, сиротинка,
Я стою, качаюсь,
Что к земле былинка,
К тыну нагибаюсь.
Там, за тыном, в поле,
Над рекой глубокой,
На просторе, в воле,
Дуб растёт высокий.
Как бы я желала
К дубу перебраться;
Я б тогда не стала
Гнуться да качаться.
Близко бы ветвями
Я к нему прижалась
И с его листами
День и ночь шепталась.
Нет, нельзя рябинке
К дубу перебраться!
Знать, мне, сиротинке,
Век одной качаться.
1864
Иван Захарович Суриков (1841-1880) родился в деревне Новосёлово Угличского уезда Ярославской губернии. Его отец был крепостным графа Шереметева, жил в Москве на оброке, где у него была небольшая лавочка.
В возрасте 8 лет мальчика привезли в Москву, и он стал помогать отцу в торговле, одновременно учился грамоте. Стихи Пушкина, прочитанные им, стали толчком к творчеству, хотя родственники и знакомые не одобряли это увлечение подростка и даже глумились над ним.
Иван Суриков
Поэт А. Плещеев, познакомившись в 1862 г. с поэтическими опытами И. Сурикова, горячо поддержал его и помог с публикацией. Плещеев увидел в стихах молодого поэта «черты самобытности, а главное задушевность и глубокое чувство». В 1871 г. Суриков уже издал первый сборник своих стихотворений.
И. Суриков «Сирота»
Сиротой я росла,
Как былинка в поле;
Моя молодость шла
У других в неволе.
Я с тринадцати лет
По людям ходила:
Где качала детей,
Где коров доила.
Светлой радости я,
Ласки не видала:
Износилась моя
Красота, увяла.
Износили её
Горе да неволя;
Знать, такая моя
Уродилась доля.
Уродилась я
Девушкой красивой,
Да не дал только Бог
Доли мне счастливой.
Птичка в тёмном саду
Песни распевает,
И волчица в лесу
Весело играет.
Есть у птички гнездо,
У волчицы дети –
У меня ж ничего,
Никого на свете.
Ох, бедна я, бедна,
Плохо я одета, –
Никто замуж меня
И не взял за это!
Эх ты, доля моя,
Доля-сиротинка!
Что полынь ты трава,
Горькая осинка!
1867
В 1875 г. Сурикова избрали членом «Общества любителей российской словесности», его кандидатуру поддержал сам Лев Толстой.
Поэтический пафос лирики Сурикова не в социальном протесте, а во внутренней силе человеческого духа, достойно принимающего неизбывное страдание. Беды и несчастья, посещающие мир, лишь оттеняют красоту подвижнического терпения героев суриковской лирики. И хотя поэзия Сурикова по тематике близка некрасовской, ему чуждо социально-аналитическое начало в лирике Некрасова. Для него были неприемлемы некрасовские мотивы «печали и гнева». Изображение крестьянского быта у Сурикова реалистично, но его поэтический дар тяготеет к песенной обобщенности. Он говорит о страдании без гнева, но с чувством скорбного умиления.
И. Суриков
Не проси от меня
Светлых песен любви;
Грустны песни мои,
Как осенние дни!
Звуки их – шум дождя,
За окном ветра вой;
То рыданья души,
Стоны груди больной.
1869
Но иногда у задавленного нуждой поэта всё-таки вырываются ноты протеста – невозможно бесконечно покорно терпеть такую жизнь.
И. Суриков 
Где ты, моя юность?
Где ты, моя сила?..
Горькая кручина
Грудь мою сдавила.
Голове поникшей
Тяжело подняться;
Думы в ней, как тучи
Черные, роятся;
И сквозь эти тучи
Солнце не проблещет;
Сердце, точно голубь
Раненый, трепещет.
Эх, судьба-злодейка!
Ты меня сгубила;
В мрачный, тесный угол
Злой нуждой забила.
Вот моя каморка –
Грязная, сырая;
Чуть во мраке светит
Свечка, догорая.
Вот у стенки столик;
Вот два ветхих стула;
В уголке икона
В мраке утонула.
Вот моя подруга
В безотрадной доле,
Шьет она, трудится,
Убиваясь в горе.
Вот лежит в постели,
Бледная, худая,
Охает и стонет
Мать моя больная.
Холодно в каморке;
Коченеют члены.
Затопил бы печку –
Дров нет ни полена.
Голова кружится;
Все чернее думы;
И стоишь да плачешь,
Грустный и угрюмый.
И невольно в сердце
Злоба закипает
На того, кто в свете
Злой нужды не знает.
1866
И. Суриков является создателем литературной формы «городского романса», который зародился в середине XIX в. в среде крестьян-отходников, мелких торговцев, мещан, ремесленников. Он изображает жизнь портных, швеек, сапожников, рабочих, бездомных бродяг («У могилы матери», 1865; «Умирающая швейка», 1875; «Тихо тощая лошадка», 1864). Для его стихов характерна грустная напевность, но в центре его романсов — всё-таки сильные и цельные душевные состояния, передающие коллективные настроения городских бедняков и крестьян.
Особое место в поэтическом творчестве Сурикова занимает исторический эпос: переложение былинных мотивов («Садко в Новегороде», 1871; «Садко у морского царя», 1872; «Богатырская жена», 1875), поэмы и баллады на сюжеты русской истории («Василько», 1876; «Казнь Стеньки Разина», 1877).
Иван Суриков стал поддерживать таких же, как он, самобытных поэтов из народа, живших в разных городах России, и выпустил сборник стихов «Рассвет» с произведениями этих поэтов. Позже он организовал «Суриковский литературно-музыкальный кружок», который существовал до Октябрьской революции. Целью этого кружка была помощь писателям и поэтам из народа, прежде всего крестьянам.
Творчество Ивана Сурикова – по преимуществу лирическое. Сам он считал себя последователем А. Кольцова и И. Никитина. Его стихи о жизни крестьянской бедноты и ремесленников близки по духу к народной песне, поэтому многие из них стали песнями: «Рябина», «В степи», «Доля бедняка», «Казнь Стеньки Разина».
Стихи И. Сурикова привлекали внимание русских композиторов: романсы А. Гречанинова («В зареве огнистом»), Ц. Кюи («Засветилась вдали, загорелась заря»), А. Бородина («Не грусти, что листья с дерева валятся»), Н. Римского-Корсакова, А. Даргомыжского («Лихорадушка»), П. Чайковского («Я ли в поле да не травушка была», «Солнце утомилось», «Ласточка», «Рассвет», «В огороде, возле броду»).
Но тиски нищеты крепко держали Сурикова – он до конца жизни вынужден был торговать в лавке отца и умер от чахотки в расцвете своего незаурядного таланта, в возрасте 39 лет.
Хрестоматийное стихотворение И. Сурикова «Детство» наполнено лиризмом и светлыми воспоминаниями о беспечном детстве, родных и близких поэта...
И. Суриков «Детство»
Вот моя деревня; 
Вот мой дом родной;
Вот качусь я в санках
По горе крутой;
Вот свернулись санки
И я на́ бок – хлоп!
Кубарем качуся
Под гору, в сугроб.
И друзья-мальчишки,
Стоя надо мной,
Весело хохочут
Над моей бедой.
Всё лицо и руки
Залепил мне снег...
Мне в сугробе горе,
А ребятам смех!
Но меж тем уж село
Солнышко давно;
Поднялася вьюга,
На́ небе темно.
Весь ты перезябнешь, –
Руки не согнёшь, –
И домой тихонько,
Нехотя бредёшь.
Ветхую шубёнку
Скинешь с плеч долой;
Заберёшься на́ печь
К бабушке седой,
И сидишь, ни слова...
Тихо всё кругом;
Только слышишь: воет
Вьюга за окном.
В уголке согнувшись,
Лапти дед плетёт;
Матушка за прялкой
Молча лен прядёт.
Избу освещает
Огонёк светца;
Зимний вечер длится,
Длится без конца...
И начну у бабки
Сказки я просить;
И начнёт мне бабка
Сказку говорить:
Как Иван-царевич
Птицу-жар поймал,
Как ему невесту
Серый волк достал.
Слушаю я сказку –
Сердце так и мрёт;
А в трубе сердито
Ветер злой поёт.
Я прижмусь к старушке...
Тихо речь журчит,
И глаза мне крепко
Сладкий сон смежит.
И во сне мне снятся
Чудные края.
И Иван-царевич –
Это будто я.
Вот передо мною
Чудный сад цветёт;
В том саду большое
Дерево растёт.
Золотая клетка
На сучке висит;
В этой клетке птица
Точно жар горит;
Прыгает в той клетке,
Весело поёт,
Ярким, чудным светом
Сад весь обдаёт.
Вот я к ней подкрался
И за клетку – хвать!
И хотел из сада
С птицею бежать.
Но не тут-то было!
Поднялся шум, звон;
Набежала стража
В сад со всех сторон.
Руки мне скрутили
И ведут меня...
И, дрожа от страха,
Просыпаюсь я.
Уж в избу, в окошко,
Солнышко глядит;
Пред иконой бабка
Молится, стоит.
Весело текли вы,
Детские года!
Вас не омрачали
Горе и беда.
1865 или 1866
Народная песня «Степь да степь кругом...» создана на основе стихотворения И. Сурикова «В степи».
Степь да степь кругом... 
Степь да степь кругом,
Путь далек лежит.
В той степи глухой
Умирал ямщик.
И, набравшись сил,
Чуя смертный час,
Он товарищам
Отдавал наказ:
«Ты, товарищ мой,
Не попомни зла,
Здесь в степи глухой
Схорони меня!
Схорони меня
Ты в степи глухой,
А коней моих
Отведи домой.
Отведи домой,
Отдай батюшке,
Мой поклон земной
Родной матушке.
А жене младой
Ты скажи, друг мой,
Чтоб она меня
Не ждала домой.
Передай словцо
Ей прощальное,
И отдай кольцо
Обручальное.
Пусть она по мне
Не печалится,
С тем, кто сердцу мил,
Пусть венчается».
И умолк ямщик;
Кони ехали,
А в степи глухой
Бури плакали.
В другом варианте:
Про меня скажи,
Что в степи замерз,
А любовь ее
Я с собой унес.